Мои когтистые лапы тоже обагрились кровью первых жертв. Вымещая бешенство за несостоявшееся убийство топтуна, я походя, как цыплятам, оторвал головы двум подвернувшимся под руки бегунам.

Успел прикончить еще пару лотерейщиков и тройку бегунов до того, как очнувшаяся от столбняка стая ожидаемо бросилась врассыпную.

Преследовать разбегающихся лесными тропами тварей я не стал. Самым ценным экземпляром здесь по-прежнему оставался башковитый коротышка топтун, вот за ним-то я и продолжил охотиться.

Недомерок, несмотря на все мои отчаянные старания дотянуться когтями или хвостом, проявляя чудеса прозорливости и изворотливости, из раза в раз успевал уворачиваться за мгновенье до моего удара. Понимая, что сбежать от меня у него попросту не хватит прыти, как заяц, отпрыгивая взад-вперед в центральной части, он нарезал петли среди трупов тварей, ставших невольными жертвами моих размашистых ударов.

Наверняка, рано или поздно затянувшаяся полоса удачи недомерка закончилась бы – я б его зацепил и порвал, как тузик грелку. Но… В наше едва начавшееся противостоянье неожиданно вмешалась третья сторона.

Раздался едва слышных хлопок удаленного выстрела из бесшумной ВССК (если б не чуткие уши рубера, я этого хлопка точно не услышал бы), и словивший во время очередного отчаянного скачка «маслину» топтун сломанной куклой рухнул в траву. Крупнокалиберная пуля, войдя коротышке точно в левый глаз, разворотила твари полчерепа, перемолов с костями его уникальные мозги.

Оказавшись неожиданно на линии огня невидимого снайпера, я мигом просек две вещи. Во-первых, пребывая в личине рубера, я тоже сейчас представлял для охотника огромный интерес, в качестве потенциального носителя ценных трофеев. Во-вторых, позволяющее стать неуязвимым для пуль «Лунное пламя» я не мог сейчас активировать, из-за банального обнуления шкалы Духа Стикса. Конечно, в инвентаре у меня имелось аж две пробирки с Зельем Духа, и чтоб обновить шкалу достаточно достать одну и выпить. Вот только осуществить эту нехитрую задачу мне снова помешал проклятый снайпер.

Словно прочтя мои мысли, невидимый стрелок еще дважды надавил на курок, и одновременно со звуком спаренных хлопков я содрогнулся всем телом от двух точных попаданий в локтевые сгибы обеих рук. Устоять на ногах во время двойного ранения помог воткнувшийся в землю и ставший дополнительной опорой хвост.

Подстреленные руки тут же перестали мне подчиняться и повисли вдоль тела бестолковыми макаронинами.

Попытавшись сбежать с линии огня, как загнанный зверь, я рванул к краю поляны. Но очередная серия выстрелов невидимого виртуоза не оставила мне ни единого шанса на спасение.

Крупнокалиберные пули разворотили роговую защиту наколенников рубера, и, утратив контроль над обеими ранеными ногами, полностью обезноженным я рухнул в траву, оглашая поляну отчаянным ревом… Дерьмо! Лишенный возможности провести левой рукой по лицу я не мог перейти с чудовищного урчанья на внятную человеческую речь, и вынужден был отыгрывать роль подстреленной твари до конца.

Очередной меткий выстрел срубил практически у основании мой хвост. Это пятое ранение оказалось в разы болезненнее четырех предыдущих вместе взятых. Я на несколько секунд буквально ослеп и оглох от боли, и все это время дико верещал, но понял об этом лишь когда совершенно обессилев в конце захрипел, к хренам сорвав голосовые связки.

Я думал это конец. Сейчас последует милосердный выстрел в висок или затылок, и ублюдские мученья наконец закончатся. Я отправлюсь возрождаться в кисляке у Хранителя, перекинусь с этим любителем постебаться парой слов, после чего, наверняка, намного лучше начну ориентироваться в окружающих реалиях. Увы, с подопечными придется расстаться по-английски, но, как говорится, я сделал для них все что мог. Если не совсем дебилы, то до утра отсидятся в ельнике, и с вероятностью процентов в девяносто никто их там не найдет. А по утряночке выползут, отыщут мой схрон, заберут пакет с трофеями и, продолжив двигаться в заданном мною направлении, потихоньку дошкандыбают до Молотилки. Там уж устроятся как-нибудь, со споранами в кармане – это дело не хитрое.

Смирившись со скорым концом, я даже стал сочинять вопросы Хранителю, свидание с которым долго было состояться с минуты на минуту… Но добивать меня снайпер отчего-то не торопился.

Прошла минута. Вторая…

– Че, чудило, заскучал тут в одиночестве? – от вдруг раздавшегося за спиной хриплого голоса со знакомыми истерическими нотками мне захотелось по-волчьи взвыть. – Ниче, сука! Ща я тя взбодрю.

Сзади коротко рявкнул автомат, и локтевой сгиб левой руки резануло болью новых ран. Не сдержавшись, я зашил и забился в отчаянной попытке развернуться и посмотреть в глаза палачу. «Наградой» за мои потуги стал презрительный смех. Автомат злобно рявкнул еще трижды, резанув по очереди второй локтевой сгиб и обе коленки… Логика ублюдка за спиной была мне понятна – расширяя таким незатейливым макаром мои раны, он не позволял читерской регенерации рубера их быстро зарастить.

– Ну че, Псих, отвел душу? – раздалось за спиной покровительственное ворчание еще одного заклятого врага.

– Да мне, чтоб как следует ее отвести, нужно с него с живого шкуру разов пять к ряду содрать, – ответил Псих.

– Звиняй, братуха, клиента поручено доставить живым, – хохотнул главный мур и, обращаясь уже ко мне, добавил: – Че, Рихтовщик, удивили мы тебя? Да не пыхти, ежу понятно, что под этой стремной личиной ты скрываешься. Сейчас дождемся окончания действия твоего Дара, и запакуем тебя по-взрослому.

Угроза отморозка Гвоздя сильнее пуль стеганула меня по самолюбию. Отчаянно взревев, я оттолкнулся от земли всем телом и перевернулся-таки с живота на бок.

Сзади я увидел четыре обезличенные черными масками фигуры в одинаковом камуфляже, с автоматами. И не раздумывая, тут же харкнул в ближайшего автоматчика кислотной нитью.

– Ааа! – заверещал заживо плавящийся в кислоте мур голосом Психа, и через считанные секунды дымящимся трупом рухнул в траву.

Остальные трое автоматчиков тут же забежали мне за спину, уходя с линии прицельных плевков. В спину ударило парой коротких очередей, но автоматные пули лишь пощекотали толстую броню панциря рубера. А дальше стрелять автоматчикам запретил оправившийся от испуга Гвоздь.

– Неплохая попытка, Рихтовщик, – снова закудахтал за спиной главный мур. – Но больше этот номер у тебя не пройдет. И знаешь, у меня для тебя припасен особый сюрприз. Не хотел сразу говорить, но после твоей выходки передумал. Слушай внимательно…

Сзади раздался треск включенной рации, и злорадный голос главаря муров назвал до боли знакомое имя:

– Слеза! Слышишь меня, детка? Прием?

– Гвоздь, мы так не договаривались, – после короткой паузы последовал ответ.

ЕЕ ответ.

И мне отчаянно захотелось немедленно сдохнуть.

– Да брось, детка. Тут же кругом свои люди. Вон, Рихтовщик привет тебе пламенный передает. Представляешь, этот ублюдок даже в теперешнем полудохлом виде Психа смог завалить.

Отчаянным усилием я приподнялся на боку и, по-змеиному изогнувшись, глянул в сторону предполагаемого нахождения снайпера.

Трое автоматчиков тут же проворно шарахнулись мне за спину.

– Действительно ублюдок, – донесся из динамика злой голос предавшей меня женщины.

Я услышал приглушенный расстоянием хлопок выстрела за мгновенье до того, как глазницу обожгло ослепительным ударом.

И окружающий кошмар для меня наконец закончился.

Интерлюдия 8

– Слеза! Сука тупая! Ты спятила?! – раненым вепрем взвыл Гвоздь, сжав в руке рацию так, что затрещал и покрылся сеткой трещин ее пластиковый корпус. – Этот ублюдок был нужен нам живым!

– Я была его должницей. И просто вернула долг, – спокойно откликнулась девушка.

– Какой еще в жопу долг! Столько времени прошло! Сука! – завывающий от бешенства глава муров и в сердцах шарахнул рацией о землю.

– Парни! Валите к херам эту суку! – заорал Гвоздь, наплевав на конспирацию.